ДОМ ЯРОШЕНКО

Дом Ярошенко — жилое здание в центре Москвы, в Подколокольном переулке. 

Объект культурного наследия регионального значения «Ночлежный дом Е. П. Ярошенко с трактиром «Каторга» на площади Хитрова рынка (в основе главный дом городской усадьбы Боборыкиных с палатами, конец XVII в. – XVIII вв.), 1830-1860». Предмет охраны утверждён Распоряжением Департамента культурного наследия Москвы № 144 от 01.12.2011.

Название памятника и его предмет охраны будет уточнён после научно-исследовательских и реставрационных работ, которые в настоящее время проводит Фонд совместно с Лауреатом Премии Правительства Москвы реставрационной компанией «Эфа+» (авторский надзор и научное руководство — архитектор-реставратор В. С. Федотова. Консультант изучения и реставрации древней части — реставратор высшей категории Г. С. Евдокимов.)

Дом Ярошенко находится на исторической территории Белого города урочища Кулишки. Входит в состав 123 квартала, одного из пяти кварталов Достопримечательного места «Хитровка».

Существующее сложное в плане 2-3-х этажное, частью с полуподвалом здание представляет собой группу каменных построек разного времени, образовавших единый объём.

Свой нынешний вид дом приобрёл в 1880-е годы при последней владелице Елизавете Платоновне Ярошенко.

Дом имеет важное градостроительное положение, формируя линию Подколокольного переулка и западную сторону Хитровской площади.

Во дворе находится ядро владения — двухэтажные каменные Палаты 1650гг.

Дом примечателен галереями.

Местность на склоне Ивановской горки в урочище Кулишки, где располагается владение, одна из самых живописных в центре Москвы, она издавна использовалась для разведения садов. Уже в начале XV века в этом районе находился загородный двор московских великих князей, летняя резиденция московских митрополитов, а также пригородные боярские усадьбы. На так называемом «Петровом чертеже» (1597 год) схематически показана здесь деревянная слободская застройка.

В 1638 году, согласно архивным источникам, в южной, связанной с нынешним Подколокольным переулком части рассматриваемого владения, находился двор подьячего Сергея Беликова (который в 1627 году вместе с Григорием Алексеевичем Загрязским руководил экспедицией рудознатцев — Ганц Герольт, Самуил Фрик, иноземец Иван Зорен, подмастерье Павлик Шмоль и переводчик Тимофей Фаннемин — для отыскания медной руды в Пермском крае).

В середине XVII века во владении Сергея Беликова появляются Палаты.

Во дворе можно видеть открытую реставратором Георгием Евдокимовым кирпичную кладку 1660-х годов, частично сохранившейся декор наличников и портала, рельефные изразцы.

с другой точки:

В 1738—1772 годы участком владела Аграфена Фёдоровна, вдова капитана лейб-гвардии Измайловского полка Ивана Васильевича Толстого (13 июля 1737 убит при штурме Очакова). Здесь выросли их дети и внуки. Сын Толстых Василий был женат на Александре Майковой, родной сестре Василия Майкова.

На плане Горихвостова (1768 год), в основе которого лежит топографическая съемка города Москвы 1730—1740-х годов, здесь показана крупная городская усадьба, включающая не только рассматриваемый участок, но и находящееся восточнее пространство позднейшей Хитровской площади. На плане Горихвостова хорошо различим крупный каменный объём главного дома, сохранившийся в перестроенном виде вплоть до настоящего времени, а также несколько деревянных корпусов служб.

В 1747 году здесь поселяются Волконские: Михаил Дмитриевич Волконский князь, отставной капитан, его сын Иван Михайлович (—1763), бригадир, затем генерал-майор, его супруга — Анна Семёновна (1693 —), дочь Семёна Давыдовича Волконского и Ирины Михайловны Волконской, урождённой Кутузовой и их дети, а позже и внуки Шаховские: Пётр (1725 — 1791) и Александр (1722 — 1770) Алексеевичи.

Анна Семёновна — правнучка Ивана Фёдоровича Волконского (Чермного), родоначальника этой ветви Волконских. Анна Семёновна и Иван Михайлович были двоюродными брат с сестрой. Интересно, что неподалёку, в соседнем владении, жили их ближайшие родственники — большая семья брата отца Владимира Ивановича Волконского (1640 — 1697), стольника царицы Евдокии Лукьяновны.

Из архивных источников известно, что до 1750 года владельцами участка являлись: Аграфена Фёдоровна Львова — жена князя Алексея Яковлевича Львова (— не ранее 1745), стольника царицы Прасковьи Федоровны (1687) и их дочь Елизавета Алексеевна (11.04.1743 — 30.07.1808) — жена князя Сергея Ивановича Одоевского. Их сын — Иван Сергеевич Одоевский.

В 1750 году здесь жили Андрей Яковлевич Дашков (—1772), лейб-гвардии Преображенского полка капрал, его супруга — Анна Сергеевна (Семёновна), урождённая Сукина (1723—1786) с детьми.

План владения артиллерии капитана Ф. Д. Колтовского и земельного участка церкви святителя Николая в Подкопаях. 1786. ЦИАМ.

 

План земельного участка церкви святителя Николая в Подкопаях. Арх. Василий Яковлев. 1759. РГАДА. 1 — церковь Николая Чудотворца что словёт в Подкопаеве; 2 — при оной церкви кладбище; 3 — при означенной церкви вновь желает построить той же церкви священник Пётр Петров с приходскими людьми колокольню и при ней кладовую палатку каменные; 4 — двор лейб-гвардии Преображенского полку майора и кавалера Фёдора Ивановича Ушакова; 5 — двор господина Толстова; 6 — переулки проезжие; 7 — красная линия значит указанную уступку для справки: Василий Семёнович Яковлев — русский архитектор, коллежский асессор. В 1772 — архитектор Кремлёвской экспедиции. С 1784 — Курский губернский архитектор.  Сенатор, кн. Александр Петрович Оболенский (1782 — 1855) на 1832 год являлся  почётным опекуном Московского воспитательного дома и управляющим Военно-сиротского (и затем Александровского)училища.

 

В 1744—1760-х годах владельцем усадьбы был секунд-майор Фёдор Иванович Ушаков(1693/1695 — 24.05.1766) с супругой — Дарьей Алексеевной (урождённой Голосовой) и сыном Лукой Фёдоровичем (1735 — 1814).

Около середины 1770-х годов единое большое владение распалось на два, одним из которых стало рассматриваемое владение, в пределах которого остался старый главный дом, а другим — большой участок к востоку превратился в 1824 году в Хитровскую площадь.

На генеральном плане владения 1786 года, принадлежащему артиллерии капитана Фёдору Дмитриевичу Колтовскому (— 11.12.1814,†Серпухов, Высоцкий м-рь), супруга — Софья Петровна Вырубова (13.03.1780 — 06.08.1819).

Участок представлен в его существующих принципиальных границах.

Из изъяснениях к плану следует, что до 1784 года объём главного дома имел с северной стороны Г-образно примыкающую двухэтажную каменную часть, пристроенную, в 1750—1760-х годах и позднее разобранную.

В 1784 году по красной линии Подкопаевского переулка были симметрично поставлены два Г-образных каменных флигеля, левый предназначался для жилья, правый — для каретного сарая и конюшни. В северо-восточной части участка располагался небольшой одноэтажный нежилой объём, до 1784 года деревянный, после — каменный.

1822 — 1835 годы — период владения усадьбой братьев Боборыкиных: отставного капитан-лейтенанта Александра Александровича и лейтенант а 22 флотского экипажа Андрея Александровича. На плане владения Александра и Андрея Боборыкиных 1822 года видно, что прочная каменная застройка владения пережила пожар 1812 года. Объёмы главного дома, правого флигеля и хозяйственного строения в глубине двора показаны на плане несколько большими по длине, что следует, по-видимому, связывать с ремонтными работами во владении. Об ампирном поновлении застройки владения свидетельствуют фасады уличных флигелей в 1830 году.

Важным фактором в развитии объемно-пространственной структуры владения, оказавшим серьёзное влияние на его градостроительную ориентацию, было образование в 1824 году на месте соседнего с востока владения Хитровской площади.

С 1835 года владение перешло надворной советнице Екатерине Михайловне Богдановой.

До 1854 года участком владел подпоручик Леонтий Фон Кух.

В период между 1836 и 1866 годами были возведены два, соединённые Г-образно, здания торговых рядов Хитрова рынка, сформировавших своими фасадами линию Подколокольного переулка и Хитровской площади. Разные по этажности объёмы имели общую линию кровли, так как располагались на местности с сильным подъёмом рельефа к северу.

В 1866 году был составлен проект новой застройки северной половины периметра владения с разборкой всех прежних существовавших на данной линии объёмов. Выстроенный ранее фасадом на Хитровскую площадь двухэтажный доходный дом был продолжен по всей данной границе владения; задней своей стеной новая часть примкнула к находившемуся в глубине двора объёму главного дома. Это привело к объединению всей застройки восточной части владения в слитный комплекс. Для доступа в глубь владения со стороны площади во вновь возведённом здании была предусмотрена проездная арка. Весь отрезок усадьбы по линии Подкопаевского переулка был заполнен трёхэтажным жилым доходным домом. Часть проекта, которая касалась застройки северной части была осуществлена в 1890 году. В данном месте был построен не сохранившийся протяженный одноэтажный хозяйственный объём.

В сложившемся в 1866—1890-х годах виде застройка владения сохранилась до настоящего времени. В 1970—1980-е годы был утрачен одноэтажный хозяйственный корпус 1890 года постройки вдоль северной границы владения. Во дворе у въездной арки частично сохранился другой аналогичный корпус, используемый под бойлерную.

В 1868 — 1872 годах дом принадлежал действительному статскому советнику, архангельскому гражданскому губернатору (7 июня 1839 — 9 декабря 1842) Платону Викторовичу Степанову (1798—1872).

 

В 1872 году по духовному завещанию владение перешло его дочери — Елизавете Платоновне Степановой (в 1-м браке Шлиттер, во 2-м браке Ярошенко; 1850—после 1915), супруге талантливого химика, инженера Василия Александровича Ярошенко (1848—после 1915). В 1888—1890 годах в реконструкции дома принимал участие архитектор А. А. Никифоров (были построены галереи и хозяйственные постройки).

 

 

* * *

В официальном названии памятника присутствует «трактир Каторга».

 

Однако по оценочным ведомостям (ЦИАМ. Ф.179, оп.63, д.6761. 1913-1917 гг.) в подвале размещалось: помещение домовладельца; 2 кладовые и дворницкая.

На первом этаже:
1. Чайная Тарасовой
2. Чайная Дерюгина
3. Чайная Кирилина
4. Чайная лавка Игнатовой
5. Чайная лавка Новак
6. Чайная лавка Кирилина;
кроме того была Скобяная лавка; Овощная лавка Степанова; помещение Старого двора и покойницкая

Так, что любили чаёк попить в доме Е. П. Ярошенко. И не надо кошмарить туристов своей «Каторгой». 🙂

* * *

Дом во владении Е. П. Ярошенко посетили в 1902 году К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко и художник В. А. Симов: они приходили на Хитровку изучать быт «низов» перед постановкой в Московском художественном театре пьесы Максима Горького «На дне».

Гиляровский писал:

Виктор Симов

К. С. Станиславский, Вл. И. Немирович-Данченко, кое-кто из артистов и художник Симов совершают поход на Хитровку вдохнуть трущобного духу. Веду их в дом Степанова… Половину ночлежки, за перегородкой, занимают нищие, другую, просторную, с большим столом под висячей лампой, — переписчики пьес и ролей для театральной библиотеки Рассохина. Все эти люди так или иначе с прошлым, видавшие и лучшие дни. Босые и полураздетые, они за этим столом и днем и ночью пишут, а, получив деньги, в день их пропивают… Это самая тихая ночлежка из всей Хитровки… По установленному обычаю, гости здесь угощали хозяев…<…> У стола две самые высокие фигуры, оба прекрасно держатся, как равный с равным — один К. С. Станиславский в хорошем пальто, в мягкой шляпе, а другой одного роста с ним, сложенный хоть Аполлона лепи, но в одном нижнем белье… За столом, под лампой, Симов рисовал с кого-то карандашом портрет.

Станиславский вспоминал:

В самом центре большой ночлежки находился тамошний университет с босяцкой интеллигенцией. Это был мозг Хитрова рынка, состоявший из грамотных людей, занимавшихся перепиской ролей для актёров и для театра. Они ютились в небольшой комнате и показались нам милыми, приветливыми и гостеприимными людьми. Особенно один из них пленил нас своей красотой, образованием, воспитанностью, даже светскостью, изящными руками и тонким профилем. Он прекрасно говорил почти на всех языках, так как прежде был конногвардейцем. Прокутив своё состояние, он попал на дно, откуда ему, однако, удалось на время выбраться и вновь стать человеком. Потом он женился, получил хорошее место, носил мундир, который к нему очень шёл.

фото из кн.: Е. Полякова. Станиславский. — М.: Искусство, 1977. Глава третья, часть VII (13)

«Пройтись бы в таком мундире по Хитрову рынку!» — мелькнула у него как-то мысль.

Но он скоро забыл об этой глупой мечте… А она снова вернулась… ещё… ещё… И вот, во время одной из служебных командировок в Москву он прошёлся по Хитрову рынку, поразил всех и… навсегда остался там, без всякой надежды когда-нибудь выбраться оттуда.

Все эти милые ночлежники приняли нас, как старых друзей, так как хорошо знали нас по театру и ролям, которые переписывали для нас. Мы выставили на стол закуску, то есть водку с колбасой, и начался пир. Когда мы объяснили им цель нашего прихода, заключающуюся в изучении жизни бывших людей для пьесы Горького, босяки растрогались до слёз. «Какой чести удостоились!» — воскликнул один из них.

После посещения Хитровки Немирович-Данченко писал Горькому:

«Самые ночлежки дали нам мало материала. Они казенно-прямолинейны и нетипичны по настроению».

Через несколько дней после посещения Хитровки Станиславский вместе с Симовым и его помощником К. Н. Сапуновым принялись за изготовление макетов. Всё, что увидели Симов и Станиславский на Хитровке, своеобразно претворялось в макетах.

Художник не стремился буквально воспроизвести «казенно прямолинейные помещения ночлежек», они были не интересны.

Симов и Станиславский создавали в макете обобщённо-типический образ «дна».

 

Работа над пьесой в МХТ шла трудно. Разработанный и созданный Станиславским режиссерский план изобиловал бытовыми деталями и подробностями. И этот знаменитый поход на Хитров рынок оставил очень разные впечатления у Станиславского и Немировича-Данченко, для которого было важно, что в безнадежной игре с судьбой горьковские герои сохраняли главное — храбрость, силу духа, здравый смысл и чувство юмора. Немирович-Данченко искал на сцене «бодрую легкость» как ключ пьесы. Станиславский признавал, что именно Немирович-Данченко нашел «настоящую манеру играть пьесы Горького», но сам эту манеру «просто докладывать роль» – не принял.

Разногласия постановщиков привели к тому, что впервые ни Станиславский, ни Немирович-Данченко не подписали афиши. Не появились имена режиссёров и тогда, когда определился оглушительный успех спектакля. «Стон стоял. Было почти то же, что на первом представлении «Чайки». Такая же победа […], — писала Книппер-Чехова мужу. — Главная-то красота спектакля та, что не сгущали краски, было все просто, жизненно, без трагизма. Декорации великолепны. Театр наш снова вырос».
Вскоре после премьеры Горький разочаровался в постановке и обвинил Художественный театр в идеологически неверном прочтении его пьесы. Станиславский невзлюбил себя в Сатине и всю постановку назвал «Малым театром».

источник

Ю. Н. Нехорошев в книге о Симове «Декоратор Художественного театра» пишет:

Приступая к разработке декораций, Симов столкнулся со средой, которую не знал. Правда, некоторые впечатления от жизни московских «низов» у него были. Иногда для сбора типажа он посещал знаменитый московский Хитров рынок и даже делал фотографии босяков. Но, возможно, Горький имел в виду иную среду, — рассуждали постановщики, — волжские бродяги, наверное, имеют свои неповторимые черты быта? За разрешением вопросов Симов отправился в Нижний Новгород, где жил в то время писатель под надзором полиции, без права выезда. После беседы Горький согласился с тем, чтобы в спектакле была показана обстановка московских босяков, хотя позже все-таки прислал в театр фотографии волжских «бывших людей». <..> Подспорьем в работе стали фотографии М. П. Дмитриева, присланные писателем. Они запечатлели волжских босяков, грузчиков, странников, нищих, мастеровых. На снимках Горький сделал надписи: «Бубнов», «Барон Бухгольц; босяк», «Костюм для Луки», «Грим для Татарина».

Посещение ночлежек многое дало актерам и режиссёрам, но не продвинуло вперед образно-планировочное решение. Ночлежки казенно-прямолинейны и не типичны по настроению, — рассказывал Немирович-Данченко. Нельзя было большие, сложные вопросы жизни свести к показу босяцкой экзотики, хотя бы и очень правдоподобной.

<..>

Мхатовский протест против «свинцовых мерзостей» жизни имел огромный резонанс.

«Я только на первом спектакле увидел и понял удивляющий прыжок, который сделали все эти люди, привыкшие изображать типы Чехова и Ибсена», — писал Горький.

Спектакль стал поэмой о Человеке, которого социальные условия бросили на дно, а он тем не менее активно утверждал свое право на жизнь и свободу. Спектакль стал театральным «буревестником».

Рецензент так описывал премьеру: «Заразить настроением ночлежного дома залу, сверкающую бриллиантами, полную шелка, кружев и пропитанную духами, вызвать слезы на глазах людей, пресыщенных всякими праздниками искусства, — задача огромной, почти героической трудности. И можно с полным правом сказать, что труппа театра блистательно разрешила эту задачу. Мы слышали вздохи всего театра, мы видели кругом себя слезы… На фоне превосходно задуманных декораций так ярко, так правдиво рисовались образы, что казалось, сама жизнь перед вами, и легко можно было забыть, что действие происходит в театре».

М. Н. Ермолова писала артисту МХТ А. Л. Вишневскому после спектакля: «не могла опомниться недели две. Я и не запомню, чтобы что-нибудь за последнее время произвело на меня такое сильное впечатление».

В отличие от «Мещан», декорации этого спектакля почти полностью освобождены от мелочей. Но они по-старому «жизнеподобны» и «бытовы». У босяков не осталось ничего, что напоминало бы о мире вещей, об уюте, только «голый человек» — и его судьба, еле-еле теплящаяся жизнь — и безнадежность дна. Но вместе с тем в отсутствии подробностей — не простое следование пьесе. Простота планировок — результат сложных поисков, решительного отхода от сырых натурных впечатлений к обобщенному образу, поднимающемуся до символа. Трагический образ мхатовского «дна» вобрал огромное содержание 105 социальной жизни России. «Постановки Симова открыли новую эру реалистического оформления драматического спектакля. Его изобразительные решения были тесно связаны с новаторством режиссерских исканий нового века», — делает вывод историк декорационного искусства М. В. Давыдова.

Там же, у Нехорошева, воспоминания Симова:

На другой день я, уже вдвоем с Гиляровским, продолжал осмотр знаменитой Кулаковки и «Сухого оврага»; когда я ощупью пробирался по длинным темноватым коридорам, мне стало ясно засасывающее влияние жадного, зыбкого дна. Стоило только сюда попасть, а вырваться без поддержки — и думать нечего. Случайного посетителя тут напоят до потери сознания, оберут, разденут, а когда человек очнется, сам себя не узнает. В лохмотьях, в опорках, с фальшивым паспортом остается ему лишь крутиться среди водоворота хитрованского разгула, темных дел, крапленых карт, грязных женщин. Круговая порука обмана, хитрости, самозащиты… Но здесь царство контрастов. Любопытно, что впоследствии некоторые с радостью приняли предложение помогать в утренней уборке декораций, считая «за честь» работать в театре, где будут представлять пьесу, выводящую на сцену чуть ли не их самих. Относились к своим несложным обязанностям очень добросовестно. Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь тогдашний казенный театр счел возможным завербовать себе беспаспортных помощников.

А. Кириллов. 1949 г. А. М. Горький читает пьесу «На дне» артистам Художественного театра. 23 августа 1902 года.

На исходе сентября я второй раз увидал Горького — при интимном чтении автором своей драмы в нашем театре. Вечер. Изысканные костюмы и туалеты приглашенных, а Горький в привычном для него одеянии, что резко выделяло его между присутствующими артистами и гостями.

Читал он за небольшим столиком, сидя на ручке черного плетеного венского кресла, согнув одну ногу в колене, а другую подвернув под нее; так ему, вероятно, удобнее было читать, глядя сверху… Он изредка встряхивал головой, откидывая непокорные длинные волосы темного цвета. Должно быть, автор неоднократно читал пьесу и раньше, так как произносил слова уверенно, образно чеканя Луку, Сатина и др. Приостанавливался, когда меткое выражение, яркое сравнение или удачные обороты… вызывали смех или гул одобрения.

Вынужденный перерыв Алексей Максимович заполнял тем, что усиленно затягивался папиросой… Успех чтения — несомненный. Вся сила впечатления выразилась в паузе после окончания. Тишина, которая звучала громче похвалы, громче оглушительных аплодисментов. Пауза показалась субъективно чересчур длительным молчанием, зато что поднялось потом!

Горький, кончив читать, отложил рукопись, встал, встряхнул головой, нервно сделал несколько шагов без определенной цели и закурил папиросу. Последовавшее за тишиной общее движение к автору с искренними полуобрывочными фразами Горький принял с внешним спокойствием. Была скромность, была застенчивость, но не было равнодушия.

Сразу чувствовалось, что новая пьеса — событие в театральном мире. Она завоевала колоссальную популярность, хотя цензура вычеркнула или смягчила около сотни жгучих и притягательных строк. Цензор талантливо пользовался своим карандашом, проявив творчество обратного порядка. Не помню, кто (либо Александров, либо Лужский) показывал мне экземпляр и с негодованием тыкал в многочисленные поправки и вымарки…

После визита на Хитровку К. С. Станиславский ходил прямо ошеломленным и непременно хотел пережитое ощущение бросить в публику. Вопиющая несправедливость должна вопиять, гнетущее безобразие заставить содрогаться, бессмыслица страданий должна ударить обухом по голове, бредовая фантастика подлинной правды пусть всколыхнет даже самого толстокожего зрителя. — «Не скупитесь на краски». Данный совет я понял в переносном смысле, так как «на дне» и красок-то собственно не было. Может быть бесцветность, т. е. угрюмая сероватая муть говорила сама за себя, вопила. Внутренний вид логовища, действительно, многих ошеломил: деревенская обстановка «Власти тьмы» — рай по сравнению с городским омутом подвального существования.>

 

* * *

В 1920-е годы в доме было организовано Жилищное Товарищество.

Одним из новых жильцов стал инженер Даниил Матвеев, вызванный в Москву из Томска для развития радио. Он принимал непосредственное участие в обустройстве радиостанции на Шаболовке.

При участии Даниила Матвеева была построена новая галерея во дворе взамен разрушившейся её части.

В доме по сей день проживает его внук, старший научный сотрудник ИХФ РАН Виталий Матвеев.

Рассказ Виталия Матвеева записалисторик Дмитрий Опарин:

В 1920-е годы <…> въехали новые жители. Одним из них был инженер Даниил Матвеев, родившийся в 1885 году в Бессарабской губернии, служивший в Томске и приехавший в Москву в 1924 году для развития радиофикации страны.

В столице Матвеев получил квартиру в «надворном флигеле» бывшего дома Ярошенко. Его внук Виталий Матвеев, старший научный сотрудник ИХФ РАН (родился в 1960 году), до сих пор живёт в квартире деда.

Он вспоминает: «Папа мне рассказывал, что, когда дед приехал, здесь была просто дыра в стене, никаких галерей не было, и бабушка, которая с ними приехала, была вынуждена лезть по приставной лестнице на второй этаж. Даже полы пострадали — всё сожгли во время Гражданской войны, потому что топить было нечем. Когда делали ремонт, упала стена — и бабушка обнаружила за ней скелет.

Когда разогнали ночлежников, далеко не все уехали. Во дворе жил начальник карманников этого рынка. Он очень уважал дедушку, и несколько раз бывало, что, когда у дедушки воровали кошелёк, он обращался к этому человеку — и дедушке в момент всё возвращали. А бабушка в 1920-е годы принимала участие в общественном движении за строительство туалетов на рынке».

У семьи Матвеевых сохранились договор и акты 1925 года, подписанные при передаче квартиры в аренду Даниилу Матвееву.

Согласно договору, арендатор был обязан провести ремонтные работы за свой счет. После Гражданской войны и, очевидно, относительно долгого запустения квартира на втором этаже бывшего дома Ярошенко представляла малопривлекательную картину, зафиксированную в акте от 19 сентября 1924 года: «…Входная дверь разбита, полы провалились и сгнили, печи разрушены и представляют собой развалину, рамы, как летние, так и зимние сгнили и стекла выбиты, потолок и стены грязные, штукатурка истрескалась и местами отвалилась, уборной нет, водопроводные трубы и кран текут — в общем квартира представляет из себя развалину, совершенно не пригодную для жилья…» К ноябрю Даниил Матвеев сумел завершить самые необходимые ремонтные работы, а к лету 1925 года окончательно привел всё в порядок. В 1920-е годы не без его участия были построены сохранившиеся до наших дней открытые галереи.

 

 

В 1930-е годы в результате подселения отдельные квартиры стали коммуналками.

В разные годы здесь жили на втором этаже: изобретатель лазера советский физик, будущий Лауреат Нобелевской премии Николай Басов и художник по костюмам Музыкального Театра Станиславского и Немировича-ДанченкоЕлена Архангельская.

C 60-х годов и до 80-х, вплоть отъезда в США, в одной из коммунальной квартир жил известный литератор, театральный критик, «знаменитый московский гуру», любимец, духовный наставник московской интеллигенции Александр Наумович Асаркан (1930 — 2004).

Жил Асаркан не где-нибудь, а на Хитровке.

С бульвара я свернул в Подколокольный, дошёл до ближайшего угла и остановился. Задрав голову, начал высчитывать нужное окно второго этажа. Вот оно, с другим не спутаешь. Узенькое, по цвету напоминает закопчённый глазок дачной керосинки. Внизу что-то круглилось. Сашина голова в берете, вот что это было. Войдите в ту арку и поверните налево. Повернул. Дающий дальнейшие указания голос из темноты обнаружился на другой стороне и чуть ли не в другом корпусе. Как выяснилось, — в крайнем окне длинного коленчатого коридора. Коридорная система. Крашеные дощатые полы, тусклое публичное освещение.

Владимир Паперный вспоминал:

В Москве жил за фанерной перегородкой в районе Хитрова рынка, зимой и летом ходил в одном пиджаке, большую часть времени проводил в кафе «Артистическое» напротив МХАТа, где сидел за столиком у окна, окруженный актерами, режиссерами, журналистами и художниками. Среди них бывали Олег Табаков, Игорь Кваша, Олег Ефремов, Анатолий Эфрос, Наталья Крымова, Вадим Гаевский, Юрий Нолев-Соболев, Юло Соостер и многие другие. Там, прогуливая школу, иногда сидели и мы с моей подругой Олей.  <..> Это произошло 19 июля 1960 года <…>. Мне было 16 лет, Оле столько же, Асаркану 30. Все трое находились в каморке Асаркана на Хитровке. Единственный предмет мебели — старый продавленный диван со стоящей на спинке картонной табличкой «Гробницы царей Романовых», которую я украл в подарок Асаркану (рискуя исключением из школы) в Успенском соборе Кремля. Все трое разместились на этом диване с разной степенью комфорта. Остальное пространство берлоги занято огромными стопками итальянских газет и блоками сигарет. Маленькое пыльное окно распахнуто, но все уличные запахи перебивает неискоренимый запах болгарского табака. 

В его комнате собирались подростки-ученики, как их называл Павел Улитин, «колледж Асаркана».

Анатолий Миронович Смелянский пишет: 

В редакции журнала «Театр» Асаркан впервые появился осенью 1958 года: Вадим Гаевский познакомил его с Борисом Зингерманом, который тогда заведовал отделом зарубежного театра и, в отличие от большинства не слишком прозорливых коллег, смог оценить в нём не только «лёгкое перо», но и культуру независимой мысли, не свойственную тем, кто называл себя «детьми ХХ съезда», и, казалось, напрочь утраченную. С 1959-го по 1980-й (год его эмиграции) Асаркан — постоянный автор журнала. Теперь мы собрали все его статьи за этот период. Они блестящи… Асаркан — имя, которое надо знать. В этом вам поможет интернетовское издание «Стенгазета» — stengazeta.net

С 1970-го года на первом этаже дома Ярошенко появились художественные мастерские книжного иллюстратора Юрия Иванова, графика Анатолия Якушина,мастерские художника Виктора Малого и графика Михаила Аввакумова.

В доме напротив (Подкопаевский 11), который также является частью исторического владения, находилась мастерская художника Константина Смертина.

 

В настоящее время в доме кроме жилых квартир находятся:

Приходской совет церкви Трёх Святителей,

Московские Православные регентские курсы Евгения Сергеевича Кустовского, иконописнаяи реставрационная мастерская при церкви Трёх Святителей.

 

 

По словам старожилов, в квартире на третьем этаже родился знаменитый советский актёр Савелий Крамаров.

 

Эти слова косвенно подтверждает выписка из адресной книги Москвы 1925 года — в доме жили акушеры.

Интересные факты:

Фёдор Дмитриевич Колтовский  и Андрей Александрович Бабарыкин владели одним селом в Серпуховском уезде:

Конец 18 века: Бершово, сельцо, при ручье Шершневке. До 1775 г. — Московский уезд, Замыцкий стан. После 1775 г. — Серпуховской уезд. На 1768 г. владелец девица Елизавета Андреева дочь Хрущова. Всего: 51 душа м.п., 44 дес. 1874 саж. На 1858-62 гг.: Бершево, сельцо, владельческое, Серпуховской уезд, 2-й стан, при пруде. 20 дворов, 81 м., 74 ж. (Указатель селений и жителей Моск.губ. П/р К.Нистрема, 1852 г.)

Бершово, сельцо 2-го стана, Бабарыкина Андрея Александровича, капитан-лейтенанта, крестьян 82 д.м.п., 76 ж., 19 дворов, 70 в от столицы, 32 от уезд.города, между Серпуховским и Тульским трактом.

В 1811 г. владелец Федор Дмитриев сын Колтовский. (Ревизии (две одинаковые): ЦИАМ ф.51, оп.8, д.46, л.627 и д.48, л.626). В 1816 г. владелец покойный капитан Федор Дмитриевич Колтовский, 14 дворов. (Ревизия ЦИАМ, ф.51, оп.8, д.178, л.614.)

источник

Колтовские отметились и в Пензе и были в родстве со Свиньиными-Вырубовыми.

Село Колтовское основано между 1782 и 1795 годами капитаном Федором Дмитриевичем Колтовским, по всей видимости, в качестве выселка из соседнего села Липяги. До 1806-08 годов в деревне не было свой церкви и она состояла приходом при церкви соседнего села Липяги. В 1808 году был освящен, построенный на средства Колтовского каменный храм во имя тотемского чудотворца преподобного Феодосия. В XIX веке село принадлежало Василию Николаевичу Вырубову и его наследникам. В селе родился Александр Васильевич Вырубов (17.03.1880-19.02.1919) — морской офицер, участник Цусимского сражения на дозорном крейсере «Светлана», муж фрейлины Анны Александровны Вырубовой (ур. Танеевой).

источник

В центре села Колтовское Колышлейского района, в окружении за­росли сирени, акации и бузины, стоит гранитный памятник, на кото­ром начертано: «Здесь покоится прах Василия Петровича Вырубова. Родился 10-го апреля 1776 г. Скончался 22 августа 1840 г.». Он был наследником родового имения Вырубовых, пожалованного Екатериной II.

В Колтовском оказалась и Софья Петровна Вырубова (13.03.1780 — 06.08.1819), вышедшая замуж за капитана артиллерии Фёдора Дмитриевича Колтовского, принадлежавшего к древнему роду. Четвертой женой Ивана Грозного была Анна Ивановна Колтовская, которую по навету в 1575 г. заточили в монастырь под именем инокини Дарьи. В память о своих предках Федор Дмитриевич в 1806 г. выстроил в пензенском поместье, хранящем до сих пор в своем на­звании одну из блистательных фамилий российской истории, каменную церковь во имя преподобного Феодосия, Тотемского чудотвор­ца, в ограде которой Колтовские и Вырубовы нашли свое вечное успокоение.

Храм во имя прп. Феодосия, Тотемского Чудотворца. Каменный, однопрестольный. Построен в 1803–1806 гг. по указу Св. Синода от 30 апреля 1803 г. на средства отставного артиллерии капитана Федора Дмитриевича Колтовского. Освящен в 1808 г. Ранее деревня приходом относилась к с. Липягам. В 1872 г. прихожане пожертвовали 262 руб. на новый колокол, а в 1877 г. – 262 руб. на ремонт храма.

Софья Петровна Вырубова — дочь Петра Ивановича Вырубова, Тайный советник, сенатор, действительный камергер. Владел 33 душами в сц. Егорьевка (Новоселки) Коломенского у. Московской губ. 28.05.1792 внесен в VI ч. ДРК Московской губ.

Сестра Генерал-лейтенанта (1813) Ивана Петровича Вырубова, отца Петра Ивановича Вырубова и Клеопатры Ивановны Вырубовой, (детях от Елизаветы Петровны ур. Свиньиной). 17.10.1813 вместе с сестрами внесен в VI ч. ДРК Московской губ.

источник

Телепередачи и сюжеты о Доме Ярошенко

• Любэ / Ребята с нашего двора. Реж. — Артём Михалков, 1997. По хронометражу 00:13 и 04:16 минуты, вид с Подколокольного переулка.
• Тайны века. Москва бандитская. Хитровка. Реж. — Николай Брусенцев, Останкино, 2004.
• Документальный фильм о прошлом и настоящем Хитровской площади. Дипломная работа ГИТР Реж. — Н. Агапова, 2011.
• Облюбование Москвы. Московский дворик — Репортаж Рустама Рахматуллина, Россия-24, 2013.

Дом Ярошенко в художественном кино:

• Брат 2 (реж. Алексей Балабанов, 2000)
• Сыщик Путилин: Дело номер 3 (реж. Сергей Газаров, 2007)
• Бедные родственники (сериал, реж. Роман Просвирнин, 2012)
• Убить Сталина (сериал, реж. Сергей Гинзбург, 2013)
• Шифровальщицы. (сериал, реж. Вера Сторожева, 2018, в производстве)
• Француз. (реж. Андрей Смирнов, 2018, в производстве)

 

____________________________________________________________________________________________________________________________

Источники:

1. Церковная археология Москвы: Храмы и приходы Ивановской горки и Кулишек / Под общ. ред. д-ра искусствоведения А. Л. Баталова. — М., 2006. — С. 136—154. — ISBN 5-91150-014-0.
2. Распоряжение Правительства Москвы № 2844-РП от 2 ноября 2009.
3. Российский государственный архив древних актов. Ф. 151. Дела о горных промыслах и заводах в России. Оп. 1. Ед.хр. 3. Л. 1–9. Отпуск. Листы повреждены. «(Л. 1)
   От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии Григорью Олексеевичю Загрязскому да подьячему Сергею Беликову… ». 
4. Михаил Богданов. Троицкий медеплавильный завод и фабрика посуды Турчанинова.
5. Аввакумов Н. М. Хитровская площадь — прошлое, настоящее, будущее. // Журнал «Территория и планирование». № 2(26) 2010. илл. С. 67—68 ISSN: 2074—2037.
6. Карпова М. Г. Церковь святителя Николая в Подкопаях. (Стр.139) // Церковная археология Москвы. Храмы и приходы Ивановской горки и Кулишек. — Под общ. ред. д-ра искусствоведения А. Л. Баталова — М., 2006. С. 136—154. — ISBN 5-91150-014-0
7. Переписная книга Москвы 1638 г. Стр.170—171.
8. Лейб-гвардии Измайловский полк Краткий исторический очерк.
9. Степанов В. П. Русское служилое дворянство второй половины XVIII века (1764—1795). — СПб.,2000. ISBN 5733102667
10. Ф. Д. Колтовский похоронен в г. Серпухов, в Высоцком монастыре // Шереметевский В. Русск. провинц. некрополь. Т.1. М.,1914.
11. Согласно ревизским сказкам материалов 6-й (1811 года) и 7-й (1816 года) ревизий (ЦИАМ), Колтовский в 1811 и 1816 гг. владел сельцом Бершово Серпуховского уезда, (14 дворов).
12. На средства Ф. И. Колтовского 1803—1806 гг. по указу Св. Синода от 30 апреля 1803 г. построен Храм во имя прп. Феодосия, Тотемского Чудотворца в с. Колтовское Пензенской губернии.
13. Архив Калужского областного художественного музея. Научный фонд. Д. 9. Отрывки из рукописи П. И. Васильевой «Усадьба Степановское» и запись беседы с ней М. Шереметевой, сделанная 15 сент. 1948 г.
14. Владимир Джунковский. Воспоминания (1865-1904). Стр. 180.
15. Маневич Г. М. Царские визиты в Москву на празднование Пасхи в 1900 и 1903 годах.
16. Сайт Газетные старости.
17. Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве.
18. Гиляровский В. А. Когда мы были молоды // Ежегодник Московского Художественного театра. 1943. С. 228, 230, 232.
19. Радищева О. А. Станиславский и Немирович-Данченко: История театральных отношений: 1897—1908. М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1997. 461 с. ISBN 5-87334-034-X
20. Давыдова М. В. Художник в театре начала XX века. М.: Наука, 1999. ISBN 5-02-011693-9
21. Опарин Д. Ночлежный дом Елизаветы Ярошенко с палатами XVII века // «Большой город»
22. Хроника Музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. 1950—1959.
23. Паперный В. З. Алиса в стране чудес.
24. Паперный В. В поисках Асаркана. Документальный фильм.
25. Смирнов Л. Из заповедника в Подколокольном.
26. Айзенберг М. Н. Открытки Асаркана // Журнальный зал. — «Знамя» 2005, № 11. (фото)
27. Николай Басов на сайте Учёные и изобретатели России.
28. Художники Хитровки.
29. Постановки МХТ начала века на старинных открытках. Спасибо многоуважаемому humus за титанический труд на благо просвещения!
30. Русские типы, русские сцены: Гиляровский в портретах.
31. Журнал Кинограф № 12 М., 2002 г. С. 104-120.
32. Артисты Московского Художественного Театра.

 ________________________________________________________________________________________________________________

Воспоминания разных лет:

Ананьев Олег Викторович:

После передачи «Добрый вечер. Москва» за пятницу 10 апреля я хочу рассказать о нашем дворе детства. В этом дворе я жил с 1951 по 1961 год, то есть 10 лет.

Наш двор находится (он и до сих пор еще существует) на знаменитом Хитровом рынке. Один дом двора выходит на Подкопаевский переулок, другой на Подколокольный переулок, третий — на площадь Максима Горького (Хитров рынок). Двор мне всегда казался очень большим в то время. До конца пятидесятых годов он был вымощен булыжником. Сейчас думается, как можно было играть на булыжниках? В то же время другого не знали и об этом просто не думали.

Детей во дворе было очень много и почти все учились в одной школе 327.
Любимой игрой всех мальчишек был футбол. Сколько шишек, синяков было от наших булыжников, сколько новой обуви поразбивали, сколько наказаний понесли от родителей, но любовь к футболу сохранилась.

Второй любимой игрой была лапта. Особенно нам малышам нравилось играть со старшими ребятами. Мы очень завидовали тому, как они играли и как били.